В годы студенчества, уже наверное поздние, у меня бывали потуги писательского творчества, большей частью графоманского толка. Вчера вспомнилась вот эта единственная публикация, сделанная на сайте www.proza.ru, под влиянием того, что некоторые мои друзья писали и публиковались там же: например Единорог или Ящерица. Перечитывая этот рассказ сейчас, я вижу, что написан он был нарочито неряшливо, как некий противовес друзьям, пишущим более "серьезно". Отсутствие формы как таковой, наверное, - это единственная ценность рассказа. Ну и пара образов, которыми я нарочито разбрасывался. Как я сейчас припоминаю, этот рассказ должен был быть лишь первым в некой эпопее, но лень, зависимость от мнений окружающих и такие факторы как работа на новом месте не дали ей развиться. Были и другие потуги, более ранние (а у кого их не было?) и припоминается еще набросок про кота, который кажется осел где-то у другого друга и... забылся.
Роджер инженер (рассказ)
написано под псевдонимом "Ridebis Semper", осенью 2002 г
...По ночам он гулял
не любил он ходить к человеку,
а хорошего зверя не знал.
Владимир Набоков “Парижская поэма”.
Привет, меня зовут так-то, мне столько-то лет, пол мужской и т.д. и т.п. Лет мне немного, можно сказать, что еще молодой. Занимаюсь я наукой, да, я человек науки...и искусства одновременно: ведь чистая наука, как и искусство не имеет никакой практической ценности, впрочем, это лирика. Факт в том, что ныне я научный сотрудник Некоего Исследовательского Института (в прошлом учеба в различных институтах, поиски самого себя, ну...как это обычно бывает, вы и сами знаете). Но что-то я опять отвлекся от главной темы, а главной темой этой повести человеческой души является...
(извините, тут неразборчиво написано).
А пока лучше расскажу о том, что я люблю в книгах. Ну конечно, прежде всего, обложку - она должна быть твердой, сами книги должны быть толстыми, из хорошей плотной белой бумаги, шрифт должен быть не смазанным и, чуть не забыл, по возможности должны быть рисунки автора. Ну это внешние атрибуты, а каким должно быть само повествование? Во-первых, автора не должно быть видно (в т.ч. его взгляда), во-вторых, там не должно быть никаких идей и в-третьих, там должна доминировать форма (над содержанием, конечно). Надеюсь, я ясно сформулировал - яснее некуда.
Да, совсем забыл сказать, я ведь и сам-то писатель - просто нигде не публикуюсь - зачем? Очень люблю писать драмы в стихах и делать коротенькие зарисовки из обыденной жизни, как-то: несчастный случай в метро, митинг на Красной площади, сцены ночной жизни и так далее - главные темы, конечно, принадлежат городу и его уродливой и пошлой жизни. Коллекционировать пошлость - вот мое хобби.
Примечание, касающееся значения слова “пошлый”, используемого мной в данном контексте: Пошлый (стар.) - избитый, общеизвестный, надокучивший... неприличный... вульгарный, тривиальный. - В. Даль, толковый словарь великорусского языка.
Как-то раз, помнится, еду в электричке и тут появляются они - кто? Ну контроллеры, конечно, разве не пошло? В другой раз включаю телевизор, а там глупые ведущие, несущие бред - разве не пошло?
Выдержки из одного моего незаконченного романа, рабочее название “Голый ужин”: День [рождения] прошел зря. После долгого и утомительного возвращения с работы, Гвидон (наконец-то) оказался у двери подъезда. Порывшись в карманах он, с некоторой неловкостью, выудил оттуда ключ и, дрожащей от холода и усталости рукой, прислонил его к замку. Раздался средний по продолжительности и громкости писк (ставший уже таким знакомым!) и дверь послушно отворилась. Прежде чем войти, Гвидон бросил прощальный взгляд на улицу - стояла глубокая ночь с небольшим количеством звезд на небе - и стал подниматься по ступенькам. Некоторое время ушло на ожидание лифта, ночную поездку в нем, ужин и душ прежде чем он оказался в постели. Тогда-то он и подумал, что день прошел зря. (...)
Накануне наш герой посетил институт и, как обычно, не знал, чем себя там занять. Уже с первого курса, точнее, с третьего месяца учебы, выражаясь точнее, его покинуло ощущение личной причастности к учебному процессу, интереса к учебе, что-ли. - Какие обстоятельства повлияли на него или, может быть, люди, он не хотел вспоминать. (...)
Расскажу немного о своем герое: рост 6 футов 9 дюймов, вес 79 кг, черные вьющиеся, но короткие, волосы, а также неопределенного цвета глаза - вот и все, что в нем примечательного (...) Из последующих набросков явствует, что герой работал в библиотеке и имел тесное общение с книгами, а также рассказывается о его природной нелюдимости, ну и т.д.
Вот об этом всем я и пишу, жалко только, что читателей у меня маловато - один только: ему, вернее, ей, я и даю свои рукописи (еще хранящие тепло моих рук) для правки и оценки. С другой стороны, хороших читателей при жизни писателя не может быть много - должно пройти некоторое время, прежде чем люди тебя заметят и оценят - обычно смерть катализирует этот процесс... Ну и кто же она, моя читательница? Не помню, к сожалению, как ее зовут, мы познакомились случайно, был дождь и дело было в Питере, вот как это было:
То лето выдалось для меня несколько печальным и праздным одновременно. Накануне лета и перед сессией меня бросила девушка (о ней как-нибудь в другой раз), “ну и ладно”, - подумал я, я ведь САМОДОСТАТОЧНАЯ личность, успешно сдал экзамен и поехал в Питер, где изучал местные достопримечательности, посещал клубы, либо просто гулял с другом. И вот мы (с другом, конечно) забрели как-то днем в некий - подвального вида - рок-магазинчик. Друг решил приобрести себе головной убор, кажется, шляпу с полями, а я изучал музыкальную продукцию, уставившись на заляпанную чужими руками витрину, и тут появляется она... хотя нет, это было позже, я ошибся. Дело было так: мы беспечно слонялись по улицам, большим и маленьким, идя туда, куда ноги ведут. Внезапно или нет, но так или иначе, мы почувствовали голод, подошли к некой кафешке, взяли шаурмы (шавермы?) и стали ее поглощать всем известным способом. И тут (да, так это было) подходит к нам девушка и требует сигарету. Видок у нее, скажу прямо, был неважнецкий, печальный то есть - ну мы и поделились (хотя я не курю, но в кармане оказалась пачка сигарет), угостили пивом, так и познакомились. Ну и так далее.
Потом, когда я уезжал, встретил ее в поезде - оказалось, она тоже москвичка - взял телефон. Рейс был ночной, а спать не хотелось, ну, сами понимаете. Дальше все как обычно, только в отличие от остальных моих девушек, она любит читать мои сочинения - как-то раз даже застал ее роющейся в ящиках моего письменного стола - она пояснила, что искала мой новый роман, о котором я ей рассказал накануне.
Из писателей она ценит Барта, Джойса, Пруста и Кафку - очень любит повторять их имена во всех наших разговорах. (я же больше люблю писать, чем читать).
Вообще в последнее время (пару месяцев) мы довольно редко видимся, общаемся только по телефону, да и манускриптов своих я ей уже не даю. Почему так получилось, не знаю... может, что-то не так сделал (сказал)? Чертовы отродья!
Зато у меня есть еще друг, более верный, чем все эти люди. Как можно догадаться из вышесказанного - это не человек. Крыса, обычная крыса-альбинос (линии “Sprague-Dawley”) годовалого возраста. Иногда, глядя в его красные, лишенные естественных пигментов, глаза, я думаю... о чем? - да о многом, прежде всего, конечно, о других крысах - какие они? А людей я не люблю, они ведь того не заслуживают.
Быть может, предыдущий абзац отпугнул от компьютеров самых впечатлительных читателей - напрасно, так они могут пропустить самое интересное. На самом деле
(извините, тут неразборчиво написано).
А пока лучше расскажу о том, что я люблю в книгах. Ну конечно, прежде всего, обложку - она должна быть твердой, сами книги должны быть толстыми, из хорошей плотной белой бумаги, шрифт должен быть не смазанным и, чуть не забыл, по возможности должны быть рисунки автора. Ну это внешние атрибуты, а каким должно быть само повествование? Во-первых, автора не должно быть видно (в т.ч. его взгляда), во-вторых, там не должно быть никаких идей и в-третьих, там должна доминировать форма (над содержанием, конечно). Надеюсь, я ясно сформулировал - яснее некуда.
Да, совсем забыл сказать, я ведь и сам-то писатель - просто нигде не публикуюсь - зачем? Очень люблю писать драмы в стихах и делать коротенькие зарисовки из обыденной жизни, как-то: несчастный случай в метро, митинг на Красной площади, сцены ночной жизни и так далее - главные темы, конечно, принадлежат городу и его уродливой и пошлой жизни. Коллекционировать пошлость - вот мое хобби.
Примечание, касающееся значения слова “пошлый”, используемого мной в данном контексте: Пошлый (стар.) - избитый, общеизвестный, надокучивший... неприличный... вульгарный, тривиальный. - В. Даль, толковый словарь великорусского языка.
Как-то раз, помнится, еду в электричке и тут появляются они - кто? Ну контроллеры, конечно, разве не пошло? В другой раз включаю телевизор, а там глупые ведущие, несущие бред - разве не пошло?
Выдержки из одного моего незаконченного романа, рабочее название “Голый ужин”: День [рождения] прошел зря. После долгого и утомительного возвращения с работы, Гвидон (наконец-то) оказался у двери подъезда. Порывшись в карманах он, с некоторой неловкостью, выудил оттуда ключ и, дрожащей от холода и усталости рукой, прислонил его к замку. Раздался средний по продолжительности и громкости писк (ставший уже таким знакомым!) и дверь послушно отворилась. Прежде чем войти, Гвидон бросил прощальный взгляд на улицу - стояла глубокая ночь с небольшим количеством звезд на небе - и стал подниматься по ступенькам. Некоторое время ушло на ожидание лифта, ночную поездку в нем, ужин и душ прежде чем он оказался в постели. Тогда-то он и подумал, что день прошел зря. (...)
Накануне наш герой посетил институт и, как обычно, не знал, чем себя там занять. Уже с первого курса, точнее, с третьего месяца учебы, выражаясь точнее, его покинуло ощущение личной причастности к учебному процессу, интереса к учебе, что-ли. - Какие обстоятельства повлияли на него или, может быть, люди, он не хотел вспоминать. (...)
Расскажу немного о своем герое: рост 6 футов 9 дюймов, вес 79 кг, черные вьющиеся, но короткие, волосы, а также неопределенного цвета глаза - вот и все, что в нем примечательного (...) Из последующих набросков явствует, что герой работал в библиотеке и имел тесное общение с книгами, а также рассказывается о его природной нелюдимости, ну и т.д.
Вот об этом всем я и пишу, жалко только, что читателей у меня маловато - один только: ему, вернее, ей, я и даю свои рукописи (еще хранящие тепло моих рук) для правки и оценки. С другой стороны, хороших читателей при жизни писателя не может быть много - должно пройти некоторое время, прежде чем люди тебя заметят и оценят - обычно смерть катализирует этот процесс... Ну и кто же она, моя читательница? Не помню, к сожалению, как ее зовут, мы познакомились случайно, был дождь и дело было в Питере, вот как это было:
То лето выдалось для меня несколько печальным и праздным одновременно. Накануне лета и перед сессией меня бросила девушка (о ней как-нибудь в другой раз), “ну и ладно”, - подумал я, я ведь САМОДОСТАТОЧНАЯ личность, успешно сдал экзамен и поехал в Питер, где изучал местные достопримечательности, посещал клубы, либо просто гулял с другом. И вот мы (с другом, конечно) забрели как-то днем в некий - подвального вида - рок-магазинчик. Друг решил приобрести себе головной убор, кажется, шляпу с полями, а я изучал музыкальную продукцию, уставившись на заляпанную чужими руками витрину, и тут появляется она... хотя нет, это было позже, я ошибся. Дело было так: мы беспечно слонялись по улицам, большим и маленьким, идя туда, куда ноги ведут. Внезапно или нет, но так или иначе, мы почувствовали голод, подошли к некой кафешке, взяли шаурмы (шавермы?) и стали ее поглощать всем известным способом. И тут (да, так это было) подходит к нам девушка и требует сигарету. Видок у нее, скажу прямо, был неважнецкий, печальный то есть - ну мы и поделились (хотя я не курю, но в кармане оказалась пачка сигарет), угостили пивом, так и познакомились. Ну и так далее.
Потом, когда я уезжал, встретил ее в поезде - оказалось, она тоже москвичка - взял телефон. Рейс был ночной, а спать не хотелось, ну, сами понимаете. Дальше все как обычно, только в отличие от остальных моих девушек, она любит читать мои сочинения - как-то раз даже застал ее роющейся в ящиках моего письменного стола - она пояснила, что искала мой новый роман, о котором я ей рассказал накануне.
Из писателей она ценит Барта, Джойса, Пруста и Кафку - очень любит повторять их имена во всех наших разговорах. (я же больше люблю писать, чем читать).
Вообще в последнее время (пару месяцев) мы довольно редко видимся, общаемся только по телефону, да и манускриптов своих я ей уже не даю. Почему так получилось, не знаю... может, что-то не так сделал (сказал)? Чертовы отродья!
Зато у меня есть еще друг, более верный, чем все эти люди. Как можно догадаться из вышесказанного - это не человек. Крыса, обычная крыса-альбинос (линии “Sprague-Dawley”) годовалого возраста. Иногда, глядя в его красные, лишенные естественных пигментов, глаза, я думаю... о чем? - да о многом, прежде всего, конечно, о других крысах - какие они? А людей я не люблю, они ведь того не заслуживают.
Быть может, предыдущий абзац отпугнул от компьютеров самых впечатлительных читателей - напрасно, так они могут пропустить самое интересное. На самом деле
