Сегодня я узнал, что умерла Маруся. Нет, это не человек, это «просто» моя морская свинка. Мы называли ее Мардж, Марой, Марусей...и она была с нами долго, - около пяти лет.
Когда тебе сообщают о смерти твоего близкого, как правило, человека, проходит какое-то время, прежде, чем ты начинаешь осознавать, что вот, больше ты никогда не сможешь его видеть, слышать, чувствовать...с Марусей так же. Сначала было все хорошо, я просто опешил от этой новости, пришедшей ко мне с рутинной и обычной почтой – заходя в Гугл и глядя на оформление темы «собачья работа», я заметил слово «умерла», через пару минут я прочитал предложение и понял, что «умерла Маруся», еще через пару перечитываний я понял, кто это именно и только – заметьте! – через примерно полчаса я начал осознавать, роняя редкие мужские слезы и пытаясь примириться с кислым вкусом чая с лаймом и не чувствуя вкуса шоколада.
Каждый раз, когда ты сталкиваешься с фактом смерти близких тебе существ (опять-таки, преимущественно, людей), самое страшное из того, с чем тебе приходится примириться, это факт необратимости. Да, да, именно этого. Больше никогда тебе уже не будет 25 лет и ты никогда больше не повезешь через пол-Москвы в коробочке из под центрифуги «эпендорф» этого маленького шуршащего зверька, опасаясь злых собак. Больше никогда тебе не придется искать ему новую клетку, ходить за опилками или стричь ему черненькие завивающиеся ногти...больше никогда ты не услышишь ее верещание, некого будет угостить листьями салата или недоеденным Анфисой бананом и никто, никто не будет больше мурлыкать (как это делают морские свинки), когда ты будешь гладить ее по голове, глядя на тебя этими черными пугливыми глазками. Никто, потому что больше некому.
Судьба Маруси была не очень обычной, хотя кто знает? Я приобрел ее, вместе с другой свинкой для эксперимента по получению антител в совместном проекте с группой одного шведского исследователя. В то лето нам пришлось держать обеих свинок прямо в лаборатории, в коробке то-ли от монитора, то-ли еще чего-то, внутри которой у каждой свинки был домик, сделанный из кита «Визард Минипрепс – Промега». Звали ее – 400F2, подружку – 100-16. Так уж получилось, что после окончания работы Маруся (как мы ее потом назвали), оказалась не у дел и я решил приютить ее у себя дома. С тех пор она обрела имя, нормальную клетку (иногда с игрушками) и...как мне кажется, семью. Говорят, что свинки живут при хорошем уходе до восьми лет. Говорят.
Конечно, когда прошло первое время увлечения свинкой, многие домашние утратили к ней интерес, да и мне тоже не всегда хватало времени, чтобы уделять ей внимание. Тем не менее, мы за ней регулярно ухаживали. Хотя конечно, иногда я думал: «а что она вообще видела в жизни? Живет себе и ест, пугается и... все?» в такие минуты я пытался наладить с ней контакт, доставая из клетки, гладить или выпуская на пол. Все это выглядит настолько ничтожным и бессмысленным сейчас. Ведь у меня даже не осталось хороших и художественных фотографий ее. Такое ощущение, что как я уехал, что-то в моей старой жизни, в «старом Руслане» стало разрушаться. Маруся – одно из таких явлений. Я никогда больше не буду возвращаться домой из ИБХ и слышать ее верещание, никогда больше ее клетка не будет стоять на кухне. Также как никогда мы больше не увидим новых фильмов Андрея Миронова, Георгия Вицина, Александра Демьяненко...
Надеюсь, что Маруся попадет в «рай», хотя с христианской точки зрения животным там не место. Я всегда думал «почему?» Они ведь наверняка более достойны там жить. В любом случае, я постараюсь тебя запомнить надолго и...больше никогда не буду держать дома других свинок.
Комментариев нет:
Отправить комментарий